У одного мужчины была нелюбимая жена. Он давно ее разлюбил; жили вместе ради детей и из-за квартиры. Взяли эту большую квартиру в ипотеку на много лет, теперь платить надо. И слишком много хлопот ради того, чтобы разъехаться. Проще по разным комнатам разойтись, метраж позволяет.
Мужчина этот женился еще в юности. А потом понял, что не любит жену. Она не очень красивая. Толстая стала, не следит особо за собой. Сварливая. Все время недовольная какая-то. Занята исключительно хозяйством и детьми. И своей никчемной работой, за которую получает копейки. Даже голос противный у нее. И ходит, шаркает тапками, в каким-то халате застиранном.
Но он молчал и жил себе в семье. Детей он любил, а к жене относился как к соседке по коммуналке. Давал деньги, вздыхая. И смотрел фильмы, в которых длинноногие и пылкие красавицы играли главную роль. И в жизни поглядывал на таких красавиц, если честно. Он не любил жену. Совсем не любил.
Однажды этот мужчина с друзьями поехал на рыбалку. Он всегда ездил везде один, без нелюбимой жены. Только летом с семьей выезжал к морю, — ради детей. И там было ужасно скучно, жена все считала деньги, тревожилась, что много потратили, раздражалась, делала замечания… И ходила такая толстая, в сарафане и шлепках. Вот и весь отдых. Он потом летал с друзьями, — другое дело, сами понимаете.
Ну вот, на рыбалке пили напитки и закусывали. Смеялись и сыпали мужскими шутками. И один друг стал едко шутить над женой этого Виктора. Мол, надо же так обабиться, так себя запустить. Скоро захрюкает, — всякое такое. Неприятно писать. Но все хохотали. И предлагали Виктору развестись, — зачем губить себе жизнь вот с этой вот. Он же сам иногда жаловался, что нет понимания и любви. Что вот дети вырастут, а тогда…
И тут до этого мужчины дошла простая вещь. Предать можно и нелюбимого. Неважно, любишь ты человека или не любишь, — можно предать нелюбимого. Это точно такое же предательство, ничем не отличается. Даже еще гаже, потому что такое предательство мы оправдываем нелюбовью. Неприятного, некрасивого, нелюбимого можно предать, вроде бы, именно потому что он нам неприятен, нелюбим нами и вообще не нравится.
Виктор встал, очень грубо сказал, чтобы все замолчали и не смели говорить о его жене. Это его жена. Мать его детей. Замолчите. И уехал на автобусе, дошел до остановки пять километров. Он же приехал на машине друга, а друг выпил.
Потом Виктор долго ехал в тряском автобусе по грязной дороге. Мимо деревень, тоже не с картинки деревни. Мимо толстых коров на лугах. Мимо лошадок, коз, баранчиков… Мимо полей, лесов, холмов и рек…Какая долгая дорога домой была.
Он зашел в квартиру, усталый и печальный. Жена вышла в халате, смотрит круглыми голубыми глазами, совсем детскими. Удивилась, что он рано вернулся, — она давно ни о чем не спрашивала. А Виктор сказал: «я вернулся домой!» и обнял ее. Почему-то обнял. Теплую, живую, свою. Так и стояли в коридоре, обнявшись.
Предавать никого нельзя. А любовь — она разная. Иногда только на грани предательства понимаешь, что любишь. Считаешь своим. И не делаешь шаг, — и тогда остаешься человеком.
Анна Кирьянова
